Больше о Республике

Краткая история будущего

Боги, гены, клоны

Космическая эра отменила старые проблемы. Человечество больше не делится на нации. За полтора века, прошедшие с исчезновения последних обособленных стран на Земле, о них позабыли все, кроме любителей истории. Расы перемешались до полной неразличимости. Если что-то и имеет значение, то только планета происхождения.

Земляне в среднем сильнее марсиан. Уроженцы Цереры комфортнее чувствуют себя в невесомости. Селениты привыкли к скафандрам, которые надевают для выходов на поверхность. В пределах Солнечной системы, впрочем, к антагонизму это не приводит: последний настоящий конфликт там случился около столетия назад, и его помнят только самые глубокие старики. Споры между марсианами, землянами и жителями астероидов, когда-то непримиримые, теперь ограничиваются дружескими подначками и анекдотами.

Сложнее отношения между Солнечной системой и Внешними колониями, то есть освоенными планетами у других звезд. Созданные за последний век теми, кто часто был недоволен порядками в метрополии, колонии культивируют собственные традиции. Переоценивать их неприязнь к Лунному правительству не стоит: перед лицом туберианцев и неосвоенного космоса человечество чувствует себя единым. Да и колонии все же еще зависимы от поставок из метрополии. И все же бэнкэйцы и марсиане уже, бывает, дерутся в барах, а на Ватсоне все чаще говорят о том, что в Солнечную систему уходит слишком много средств.

Кое-что сохранилось, впрочем, и из старого. Вопреки ожиданиям многих, с уходом расового и национального вопросов религиозный не последовал за ними. Да, больше 50% людей в начале 24 века — атеисты, а из оставшихся половина скорее допускает существование абстрактной высшей силы и верит в приметы, чем практикует какую-то конкретную религию. Однако оставшаяся четверть человечества все еще исповедует одну из трех мировых религий или какую-то из мелких. По убыванию численности главные — неосинкретизм, христианский протестантизм или исламский суннизм. Все они, конечно, пережили трансформации. В протестантизме заметно восточное влияние (многие течения признают, например, перерождение души). Ислам сильно ориентирован на научное знание и граничит с рациональной философией, отличаясь от нее только глубокой верой в творца. Неосинкретизм, впитавший в себя движение new age и заметную часть буддизма и индуизма, наиболее разнообразен и распадается на множество течений. Так или иначе все они предполагают, что вселенная помогает тем, кто наладил с ней контакт. Упомянутые выше неошаманы с Кеноби — характерный пример. Религиозные споры не очень остры, а вот дискуссии между атеистами с одной стороны и верующими с другой возникают регулярно.

В отличие от религиозных, гендерные споры по большому счету забыты. Внешние роды (99% детей выращивают в «боксах», то есть не в утробе матери, а в лаборатории), устранение физически тяжелой работы благодаря робототехнике, распространение образования и общая гуманизация общества сделали эту тему просто неактуальной: в документах гендер не фиксируется, а в реальной жизни людей вспоминается только в контексте сексуальных предпочтений. Семьей с юридической точки зрения считается любое сообщество взрослых людей, которое решило объявить себя семьей, и в основном эти правила регулируют вопросы наследства. Более консервативные позиции встречаются исчезающе редко, хотя, скажем, на Скарлете встретить их можно.

Существенно сложнее вопрос о генетических модификациях. Не то чтобы кто-то был принципиально против них: едва ли среди людей сейчас найдется 1% тех, кто не был объектом модификации еще в зародышевой колбе или в крайнем случае не унаследовал модифицированные гены от предков. Как-никак, модификации проводятся уже без малого два века. Вопрос скорее в том, как далеко они могут зайти.

Подавляющее большинство модификаций затрагивает в основном здоровье: предупреждает наследственные заболевания, улучшает функционирование внутренних органов. Благодаря открытию пригодных для жизни планет генетические приспособления к экстремальным условиям, популярные в годы освоения Марса или Цереры, сошли на нет. Но время от времени разговор о них все же заходит. Что, если будущее человечества не в освоении планет, похожих на Землю, а в максимально широком распространении? Что, если мы должны не сохранять людей такими, какими они есть, совершенствуя работу селезенки и щитовидки, а стать радикально другими? И этично ли делать еще не родившихся детей жертвами политических взглядов и убеждений взрослых?

К последнему вопросу тесно примыкает вопрос о клонировании людей. На протяжении последних 200 лет оно совершалось неоднократно, а на нескольких внешних планетах — прежде всего на Бэнкэе — стало вещью обычной. Для колонизации нужны люди, и правительство готово выращивать их и воспитывать в прекрасных, комфортных и уютных, но все-таки сиротских приютах. Генеральные Штаты Республики ведут на этот счет непрекращающуюся и бесплодную дискуссию; попытки запретить клонирование наталкиваются на твердое противодействие внешних планет, а общество, между тем, кипит — от жалости к бедным клонам или презрения к тем, кто подменяет общие нужды человечества сомнительными моральными рассуждениями. Не так уж им и плохо, говорят одни. Даже получше, чем многим земным детям. — Может, и так, отвечают другие, но все же, все же.

Наконец, никто не отменял самого очевидного: экономического неравенства. Да, человечество забыло, что такое голод. Роботы, успехи биологии и новые источники энергии позволяют обеспечить всех минимальным доходом, определенным уровнем медицинских услуг, образования и комфорта. Но чтобы добиться большего, нужно приложить нешуточные усилия. И хорошо еще, если есть такая возможность: планеты Солнечной системы тонут в безработице. Спасает от нее только массовая колонизация: на новых мирах работы хватит всем. И все же на миллиарды людей, обходящихся приемлемым (и даже позволяющим съездить на курорты Калипсо) минимальным доходом, приходится несколько десятков миллиардеров, владеющих целыми спутниками и коммерческими флотами. Драматизировать ситуацию не стоит. Благодаря минимальному доходу расцветают искусство и наука, решено множество социальных проблем, а у мелкого бизнеса много возможностей. И все же люди по-прежнему готовы убивать из-за денег.

Неплохая новость! Иначе бы вы остались без работы.

Налаживая червоточины

Технология, которая сделала человечество тем, чем оно является в 24 веке, — это технология сверхсветового М-перехода. В остальном космические корабли Земли несущественно отличаются от своих предшественников середины 2150-х. Ну, да, искусственная гравитация обеспечивает возможность ходить без магнитных ботинок даже без корабельного ускорения и вращения корабля по оси. Да, большую часть рутинной работы по техническому обслуживанию выполняют роботы. Трюмы стали больше, каюты удобнее. Но основная идея остается той же — и даже двигатели все те же: с тех пор, как оказалось, что выведенный на нестабильный режим работы М-двигатель позволяет прокалывать пространство. И преодолевать огромные расстояния за доли секунды.

Открытие М-перехода — «феномена М-индуцированных квазистабильных червоточин», если быть совершенно точным, но абсолютное большинство людей называет его М-переходом, — было почти случайным и притом трагическим. В 2180 году терпящий бедствие трейлер, двигавшийся по маршруту Луна-Церера, в одно мгновение пропал с радаров марсианского космопорта — и появился на радарах космопорта Цереры, искореженный и изломанный. Расследование инцидента заняло полгода. Остов корабля разобрали едва ли не по винтикам. И не зря: в итоге было обнаружено, что с помощью М-двигателя можно прокладывать червоточины.

Еще несколько лет ушло на доводку: как стабилизировать червоточины, как наводить прыжки (мало радости обнаружить себя выходящим прямо в звезду). Сверхсветовое перемещение перестало быть задачей фантастической и сделалось задачей инженерной. Решение, впрочем, было предложено теоретической физикой еще 21 века: экзотическая материя с отрицательной плотностью энергии. Просто добывать ее методами 21 века было невозможно, да и на пике технологий 22 века задача получалась та еще. В конечном счете экзотическую материю в ограниченных количествах стали извлекать из смесей газов в средних слоях атмосферы Юпитера. Объемы добычи были ничтожны. И все же их хватило, чтобы первые сверхсветовые аппараты человечества вышли в галактику. Колонизации и разработка новых планет стала вопросом времени и техники.

Связь

М-переход позволяет быстро — за несколько часов — добраться от одной звездной системы до другой. Но для колонизации было нужно и еще кое-что.

Да, межсистемная связь несовершенна. Жители Ватсона и Земли не поговорят друг с другом без задержки в несколько секунд. И все же связь достаточно хороша, чтобы протянуть кибер-Т за пределы Земли. Сейчас человечество, пусть и переболевшее кибер-Т-манией, все еще использует один, единый, глобальный кибернет, позволяющий прямое подключение к сети и фактически связующий человечество так, как это делал Интернет на земле в начале XXI века — и даже гораздо лучше. Люди посещают кибер-Т регулярно, а часть — из тех, кто может себе это позволить, немного в относительных цифрах, но несколько миллиардов в абсолютных — и вовсе живет преимущественно там.

Роботы на работе

Как некогда Солнечная системы, дальний космос осваивался прежде всего роботами. Люди больше не занимаются опасной работой или чем-то требующим слишком высоких физических нагрузок там, где вместо этого можно запрограммировать робота. Или, если вы полагаете, что это недостаточно надежно, — подключиться к нему напрямую.

Роботы, от мала до велика, окружают людей каждый день и повсюду. Не только на Айзеке: хотя, конечно, Айзек — это вершина человеческой интеграции с технологиями. И на Земле, и на Ватсоне вас разбудит ваш коммуникатор, отвезет по адресу беспилотное такси, еду приготовит автоматический пищевой процессор… ну, если, конечно, вы этого хотите. На Кеноби, Скарлете или Интаахо, скажем, найдется немало тех, кто предпочтет справляться самостоятельно. Комм коммом, а все же человек должен быть, по их мнению, способен самостоятельно сделать все, а не только то, в чем специализируется.

Впрочем, роботы на каждом шагу и там. Большинство людей жизни без них давно не мыслит. Жаль только, что хотя робот часто умеет говорить и решать тысячи проблем, создать настоящий искусственный интеллект так и не получилось. А может, и не жаль, кто знает? Да и вообще что такое искусственный интеллект? Псевдоинтеллекты на кораблях и в вычислительных центрах, да и умные роботы могут почти все, что могут люди. Искусственным интеллектом их не называют только по двум причинам: во-первых, программа не позволит им нарушать законов, во-вторых, не даст уклониться от приказа человека — какого-то одного в случае личных роботов, нескольких конкретных в случае, скажем, роботов на военных базах или в банках, или всех вообще: робот-уборщик всегда сделает все, что ему велят и что при этом не нарушит законов. Говоря проще, у роботов нет свободы воли.

Антигравитация

Есть вещи, в которых люди сильнее туберианцев. Скажем, у них не было ничего вроде кибер-Т и совершенно не развивалось клонирование, пока они не научились всему этому у человечества. Но бывает и наоборот. И главный пример тут — антигравитация.

Для людей это новая, малоизученная и активно развивающаяся сфера. В последние годы исследования идут небывалыми темпами — и в основном благодаря контакту с туберианцами, естественными телекинетиками.

Музы на гиперприводе

Кажется, в истории никогда не случалось, чтобы возникшее однажды искусство исчезло без следа. Ничего подобного не произошло и в 24 веке. Люди все так же любят читать, хотя, конечно, давно не пользуются для этого бумажными книгами. Бах не устаревает и при прямой трансляции в мозг через шунт. Ничто не заменит хорошего танца, даже если вы смотрите на него через кибер-Т с другой планеты, а блестящий снимок воздействует на вас не хуже от того, что сразу делается в 3D.

И все же многое поменялось.

Предсказывать развитие искусства — занятие совершенно бессмысленное. Лучше всего будет, если ведущий и игроки по ходу истории сами придумают, как они видят культуру будущего. Все описанное ниже — не более чем предположения, от которых мы предлагаем вам отталкиваться.

Во-первых, появилось принципиально новое искусство — киберпластика. Оно совмещает архитектуру и скульптуру в кибер-Т пространстве (и, естественно, совершенно отлично от них по методам).

Во-вторых, до уровня общепризнанного искусства поднялись видео- или, вернее, киберигры.

В-третьих, старое искусство тоже преобразовалось. Наиболее консервативна оказалась литература: конечно, романы 24 века отличаются от романов 21 так же, как те — от романов 17. Но не настолько, чтобы в космическом путешествии турист не мог почитать, помимо ультрамодной гиперсаги Чэня Кроля, старую Вирджинию Вульф и древнего Свифта.

Сложнее ситуация в музыке и танце: балет космической эпохи рассчитан на всю пластичность генномодифицированного тела, а танцы на вечеринках сильно изменились из-за полного устранения старых гендерных норм. И если академическая музыка, конечно, все так же слушается ценителями, то популярная в значительной степени срослась либо с измененным состоянием сознания («Наши ритмы вгонят вас в транс!»), либо с аромаискусством («Купите наушники и получите наносники в подарок!»). На больших дискотеках запахи разливаются централизованно — к большому неудовольствию зашедших туда туберианцев.

В живописи, скульптуре, а до определенной степени — и в кинематографе и кибериграх сейчас господствуют два основных направления. Доминирует характерный для искусства Солнечной системы метаэкспрессионизм. Это далекое от реализма, направленное прежде всего на передачу ощущений искусство, родившееся на стыке собственных поисков людей и шока от столкновения с туберианской культурой. Противовесом ему служит экзонизм (или, как его называют, неорегионализм) — искусство внешних колоний, стремящееся к развитию собственных традиций, умеренному реализму и вниманию к местным особенностям. Словом, если вы видите что-то вроде кибер-Сезанна, скорее всего, вы смотрите на работу «метаэкса». А если на реалистичное, но доходящее до романтизма изображение горных цепей на Ватсоне — перед вами явный неорегионализм. Все это, разумеется, не отменяет ни очередного кибербоевика, ни спейсернов (фильмов об освоении новых миров), ни приличной стрелялки.

В гуманитарных науках тоже оживление. Историки (договорившиеся закончить модерн второй половиной XX века и предполагающие, что теперь люди живут не в «новое время», а в «космическую эпоху») страстно увлечены туберианским прошлым и пытаются разобраться с человеческими конфликтами последних столетий. Космосоциология на небывалом подъеме — никогда еще у нее не было так много материала для изучения. Туберианские исследования резко подстегнули филологию. А времени для научных штудий и искусства у людей теперь предостаточно.

Республика правил

Законы

Республика — запутанная штука. Это знает каждый, кто имел дело с ее законами. Начать с того, что они существуют сразу на двух уровнях.

Во-первых, есть федеральное законодательство. Общие принципы, обязательные для всех планет без исключения. Во-вторых, местные законодательства, которые не могут нарушать федеральное — но вносят в него сильные коррективы. Скажем, нигде нельзя воровать. Но на Айзеке за кражу тебя оштрафуют и депортируют. На Кеноби — оштрафуют и присудят пройти курсы саморазвития. А на Интаахо заставший вора на своей территории фермер может его и застрелить — и будет в своем праве. И хотя за пределами Интаахо его после этого многие будут считать убийцей, закон его нигде за это не накажет — хотя на тот же Айзек эмигрировать уже не дадут.

Словом, у каждой планеты есть свои особенности. Безусловно, нигде в Республике не разрешено физическое насилие (кроме как для самозащиты), воровство, нарушение прав частной собственности. Везде и всюду изнасилованием считается любой секс без явно выраженного согласия. Везде совершеннолетием считается как минимум 21 год. Нигде не существует смертной казни. Но есть и различия. На Церере, Бэнкэе, Напнигте и Интаахо есть тюрьмы, а в остальных местах преступника сочтут больным и отправят на принудительное психологическое лечение. На одних планетах разрешено ношение оружия, а на других — нет.

Общий набор разрешенного и запрещенного вполне очевиден: он вообще не так уж сильно менялся на протяжении всей мировой истории. Что изменилось к 24 веку — степень гуманизма. Впрочем, в 2302 не то что, скажем, запрещено бить детей в воспитательных целях — просто сама эта идея в голову практически никому не придет.

Специфику вносят только отдельные планеты. На Кеноби запрещено насилие не только по отношению к людям, но и по отношению ко всем живым существам. Везде и всюду покушение на роботов карается штрафом, покушение на роботов с развитым псевдоинтеллектом (то есть умных почти до уровня искусственного интеллекта) — штрафом и психологическими консультациями. Но на Айзеке второе приравнено к покушению на человека.

На многих планетах депортация без права возвращения автоматически полагается за покушение на местные базовые правила: на Церере и Мишибижиуа — за порчу систем жизнеобеспечения, на Скарлете и Кеноби — за попытку нанести вред религиозным объектам (например, священным деревьям), на Марсе — за нарушение принципов Проекта (то есть повреждение всего, что касается терраформирования). На Напнигте действует военное положение и в принципе ограничен и въезд, и выезд без разрешения армейского руководства, а заодно введен сухой закон и запрещены психоактивные вещества. Помимо Напнигты и Марса алкоголь разрешен везде. Прочие психоактивные вещества — частично; безвредные для окружающих — везде, кроме Напнигты и Айзека. Естественно, под действием такого рода веществ запрещено пилотировать, управлять подводными катерами на Мишибижиуа и т. д.

Везде в Республике действует суд присяжных для всех серьезных преступлений — убийств, крупных краж и так далее. За мелкое нарушение судья (или компьютер на Айзеке) выпишет вам штраф сам.

Сложно быть детективом!

Немного сведений о законах, которые вам точно пригодятся во время расследований.

Преступность и полиция

Вообще говоря, вы редко сталкиваетесь что с организованной преступностью, что с мелким криминалом. Частные детективы не ловят карманников и не гоняются за мафией — это работа шерифов и полиции. Но время от времени нечто подобное происходит. И, кстати, не только потому, что вы преследуете преступников, но и потому, что подчас детективу приходится обращаться к ним за помощью. Глядите только, чтобы об этом никто не узнал! Ну а уж связи в полиции имеет каждый уважающий себя частный сыщик.

Кем могут быть ваши знакомые с той и другой стороны закона? Придумайте их сами, а мы приведем несколько примеров организаций, на которые они могут работать.

Корпорации

В 24 веке большой бизнес стал действительно большим. Корпорации владеют целыми астероидами и континентами на новооткрытых планетах. Их грузы перевозят тысячи судов, многие из которых в сотни раз больше вашей яхты. Работа миллиардов людей так или иначе связана с их заводами, офисами и филиалами, хотя физически 95% продукции, конечно же, производят роботы.

Власть корпораций далека от абсолютной: в конечном счете правительство большинства планет могущественней любых, даже самых влиятельных корпораций (из перечисленных выше исключения составляют Ватсон и Интаахо). Тем более влияние бизнеса не идет в сравнение с республиканским правительством на Луне. Зато у корпораций есть лоббисты, информация и скорость — как бы неповоротливы они ни были, правительство всегда действует медленнее. А вы всегда действуете быстрее. За это корпорации платят детективам. И за это же они вас на дух не переносят.

Разумеется, стоит помнить, что все распределение сфер влияния между корпорациями условно. Каждая из них владеет тысячами фирм, работающих в самых разных сферах. Так что и ресурсы ей доступны самые разнообразные, но и в конфликт между собой корпорации вступают по самым неожиданным поводам. Более того, как на Ватсоне, так и на Интаахо представлена в вечной борьбе вся Большая Тройка в равной мере — а на Мишибижиуа прямо не представлен никто.

Конфликты

Из разговоров 2301 года